Ничего святого – 3 - Дмитрий Дегтярев

управляющего казначейством. – вы меня плохо слушали? Я же сразу сказал: нет смысла в упорстве. Мы всё знаем. Как только утром вы покинули свою резиденцию туда тут же отправились агенты Святой Инквизиции…

Пабло с удовольствием отметил, как губы кардинала задрожали. Несколько секунд тот сидел неестественно прямо, вцепившись руками в подлокотники кресла. Вот так выглядит осознание, что твоя прежняя жизнь окончена. Да чего уж там прежняя – в случае кардинала Микаэля Кантеро жизнь, как таковая, окончена.

– Я кардинал! – яростно прошипел управляющий казной, вскакивая на ноги. На его впалых щеках выступили багровые пятна. – Вы не можете вот так врываться ко мне, угрожать… Вы! – он наставил дрожащий указательный палец на инквизитора. – У вас нет права! Вы не можете!

– Могу. – холодно заявил Пабло, также поднимаясь на ноги. – Я – инквизитор!

Кардинал сдаваться не хотел. Его худощавое морщинистое лицо перекосилось в злобной гримасе.

– У вас ничего нет на меня! Ну обыщите вы мою резиденцию, а дальше? Там ничего нет! У вас лишь голословные обвинения! И всё! Для каких-нибудь бродяг, запутавшихся в богословских вопросах этого бы хватило. Но не со мной! Я кардинал и имперский казначей! Для моего ареста нужно больше, чем просто громкие заявления!

– Например свидетельские показания? – Пабло сунул руку во внутренние складки инквизиторской формы и вынул оттуда сложенный пополам лист бумаги.

– Что это? – севшим от страха голосом поинтересовался кардинал.

– А вы прочтите, ваше высокопреосвященство. – титульное обращение Пабло намеренно произнёс с издевательскими нотками.

Дрожащими руками Микаэль взял протянутый листок. Развернуть у него получилось его лишь с третьей попытки. По мере прочтения лицо кардинала белело – губы же Пабло растягивались в зловещей улыбке. Он знал что там, на том листке. Знал, поскольку сам проводил дознание.

Днём ранее.

Священная Католическая Империя.

Рим.

Холм Палатин.

Замок святого Петра-мученика – штаб-квартира Римского отделения Конгрегации, на месте разрушенного дворца Флавия Домициана.

Подземелье инквизитория.

09:24.

– Порядок? – вопрос адресовался к стражнику, несущему службу у железной двери в помещения допросной третьего класса.

– Да, сир. – молодой парень в чёрной форме стража Конгрегации тут же вытянулся при появлении инквизитора. – Всё, как вы просили. Ни еды, ни воды, свет и музыка включены.

Пабло одобрительно кивнул. Стражнику едва перевалило за двадцать, он только-только вернулся из засекреченного комплекса, где проходил подготовку и обучение перед тем, как принести клятву и обеты, а уже показывал хорошие задатки и смекалку. Далеко пойдёт.

– Хорошо. Открывай.

Стражник повернулся к двери, приложил руку к сканирующему экрану, дождался пока зелёная полоска пробежит вверх и вниз, считывая отпечатки, затем набрал десятизначный код на панели и после того, как раздался характерный щелчок, толкнул дверь внутрь. Та с тяжёлым скрипом распахнулась. Пабло отступил в сторону, пропуская вперёд секретаря с чёрным кожаным дипломатом в руках. Присутствие того было обязательным условием проведения дознавательных действий. Каждый шаг, каждое сказанное слово, или наоборот не сказанное – всё фиксировалось в протоколах допроса. Без такого протокола допрос признавался недействительным и не имел никакой юридической силы. Следовательно не мог использоваться в качестве доказательства на Церковном Суде.

Пабло вошёл в помещение допросной третьего класса, или как её называли в простонародье – пыточной, вслед за секретарём. Страж остался снаружи. Допросная занимала помещение длиной под пятнадцать метров и шириной около семи метров. Стальные стены чёрного цвета, стальной пол с потемневшими пятнами запёкшейся крови и точно такой же стальной потолок создавали весьма гнетущее ощущение. Особенно, если знаешь, что сверху на тебя давит тысячи тонн скальной породы. Единственным исключением тут являлась боковая стена справа представляла. Вместо стальных плит – огромная экранированная стена. С внешней стороны зеркало, с внутренней стекло. За ней соответственно находилось смотровое помещение откуда разные важные люди могли наблюдать за процессом дознания. Сейчас оно пустовало. Хотя вчера в течении полутора часов там находился Рубен Рохо – Гранд-Инквизитор. Тогда же он потребовал от Пабло результатов и немедленно. Оно понятно: когда в допросной не обычный еретик, а их собрат – ситуация складывается пренеприятнейшая. Несмотря на то, что с момента задержания прошла почти неделя, об аресте инквизитора знали единицы. Собственно, те кто участвовал в спецоперации по задержанию, плюс Гранд-Инквизитор, Великий Магистр Тамплиеров, глава внутренней стражи Конгрегации и сам Папа. Всё. Больше никто не знал. А, ну и стражник охраняющий допросную. То есть итого менее десяти человек. Тем не менее, скрывать долго такую новость не получится. Уже начинают поступать вопросы из Мериды, где предатель возглавлял контртеррористическое подразделение Конгрегации. Сначала вопросы задавал обер-инквизитор. Потом вопросы, уже перерастающие в слухи начали возникать у подопечных томящегося в застенках инквизитория Иуды. Можно было конечно посвятить того же обер-инквизитора Мериды в некоторые детали. Но тут такое дело: посвящаешь одного, потом второго, третьего… десятого… И по итогу, уже нет надобности держать информацию в секрете, поскольку итак все обо всём знают. Поэтому и Папа и Гранд-Инквизитор требовали от Пабло результатов. А чтобы их получить требовалось сломать упорство собрата. Что, как показала практика последних дней, задача не из простых. Иезекииль молчал. Все эти дни. Несмотря на различные методы дознания, включая часы интенсивного дознания, он до сих пор с момента ареста не произнёс ни слова.

Секретарь уселся за стол поставленный у боковой стены слева и начал доставать из дипломата необходимые для протоколирования допроса вещи: тонкий металлический лэптоп, диктофон и письменные принадлежности для дополнительных пометок. Пабло тем временем прошёл в дальний конец помещения, где находился собрат, оказавшийся хуже Иуды. После вчерашнего допроса, его оставили для дополнительных размышлений. Чтобы лучше думалось подвесили за крюки, направили в лицо ослепительный луч прожектора и включили громкую музыку. Если и такие меры не склонят христопродавца к раскаянию придётся переходить к заключительному уровню допроса с применением самых жестоких методов дознания.

– Слава Иисусу Христу, брат. – поприветствовал бывшего инквизитора Пабло. Почему бывшего? Гранд-Инквизитор своим закрытым указом лишил Иезекииля инквизиторских полномочий и отлучил от Церкви.

Иезекииль едва приоткрыл опухшие глаза, но на приветствие никак не отреагировал. В протоколе, составляемом секретарем так и будет указано: «обвиняемый не ответил на приветствие».

– Иезекииль, Иезекииль… – Пабло подошёл к прожектору и нажал на кнопку выключателя. Свет тут же потух. Допросная тут же погрузилась в полумрак. Теперь свет исходил лишь от факельных ламп закреплённых на левой стене. – Скажи мне, кто сумел сбить тебя с истинного пути? Назови имена. И быть может тогда Церковь будет к тебе милосердна и не откажет в последней исповеди, хотя, как Иуда ты того совершенно не заслуживаешь.

Уголки губ у предателя дрогнули, как если бы он хотел улыбнуться. Правда больше никакой реакции не последовало. Пабло поморщился. Переходить к более кровавым пыткам ему не хотелось. И не из жалости – никакого сочувствия изменник, планировавший разрушить Церковь вызывать не мог – нет, просто не хотелось мараться, а в предоставлении дознавателя Гранд-Инквизитор отказал. Итак, слишком много людей посвящены в текущее положение.

– В чём смысл твоего упорства, я не понимаю? – Пабло пододвинул железный стул ближе к висящему на крюках собрату и сел на него, закинув ногу на ногу. – Ты ведь предал не только Церковь, Христа и Конгрегацию. Ты также предал тех, кому служил. —

Пабло с удовольствием отметил, как при этих словах обвиняемый заметно напрягся. Наверное, будь он в хорошей физической форме, инквизиторская выучка позволила бы ему сдержать свои эмоции и не выдать себя. Однако сказывалось почти недельное заточение на скромном пайке с ежедневными многочасовыми вопросами и физическим воздействием. При таких вводных контролировать все свои возможности попросту невозможно.

– Да-да, Иезекииль я знаю об Ордене Хранителей. Знаю об их глобальных планах по уничтожению Святого Престола и католической веры. Ты думаешь мы вышли на тебя случайно? Нисколько. Мы знали о перебежчике из своих. Знали, что кто-то из братьев инквизиторов служит не Папе, а дьявольскому сборищу именующим себя Хранителями. Единственное, чего мы не знали: кто именно.